Порывы ветра усиливаются – направляют струи дождя по диагонали, не давая каплям коснуться земли. Продрогшие и голодные, стоим в беседке на высоком берегу Тверцы и слушаем вдохновенный рассказ об истории Торжка – древние монастыри, дворянские усадьбы, имена помещиков, Пушкин, за обе щёки уминавший пожарские котлеты в местной гостинице. Кажется, в этот момент организатор поездки, главред «Международника» и по совместительству наш экскурсовод Глеб наконец понимает, что без обеда хороших текстов не получилось бы даже у Александра Сергеевича.

Поскальзываясь на мокрых деревянных дорожках, бежим в кафе с поэтичным названием «Лира». Вокруг разбит садик: ярко-зелёный газон, выкрашенные белой краской лавочки, кусты в виде луковиц – завтра, когда дождь закончится, их будут аккуратно подстригать, поправляя и без того идеальную форму.

Занимаем все свободные столики – официантки, поначалу оторопевшие от нашей шумной компании, быстро берут себя в руки и рекомендуют «непременно попробовать скоблянку и котлеты по рецепту Дарьи Пожарской от 1853 года» (видимо, после смерти Пушкина блюдо, так впечатлившее его, ещё совершенствовалось). Разливают горячие травяные чаи, приносят сковородки со скворчащим мясом и картошку по-деревенски. Торжок начинает нам нравиться.

– Может, останемся тут и никуда не пойдём? Я бы еще лимонный тарт съела, – предлагаю без особой надежды. Ветки деревьев за окном гнутся, будто в танце. Капли пускают круги по поверхности луж.

– Я пока, если честно, немного не понимаю, что буду делать, – задумчиво говорит Настя, дизайнер цифровых проектов в сфере культуры. Ей предстоит создать сайт по мотивам нашего путешествия – превратить слова и смыслы в линии и точки. – Вы же в эти выходные встречаетесь с героями, верно? Но нам в любом случае нужно обсудить общую концепцию, понять, что должно получиться в итоге.

Мы приехали, чтобы написать о тех, кто решил остаться дома – в маленьком городке Тверской области. Большинство героев распределили между собой заранее – предпринимателей и волонтеров, золотошвей и художников, археологов и экологов, священников и музейщиков.

Надеваем не успевшие высохнуть куртки. На улице ветер выворачивает зонтики, капли пробираются под воротники. Отважные искатели отправляются в путь.

– А куда мы вообще идём? – вопрос тонет в шуме дождя. Сверяемся с картой: миновать набережную Мобилизационную, выйти на Тверецкую, перейти через мост, обогнуть кремль, и мы – у Борисоглебского монастыря.

– Между прочим, один из древнейших в России, основан аж в 1038 году преподобным Ефремом Новоторжским. А началось всё с Бориса и Глеба, сыновей Владимира Красное Солнышко, – рассказывает наш, современный Глеб. – Их убили по приказу Святополка Окаянного. Ефрем был на службе у князя Бориса, но уцелел. По преданию, после убийства братьев он решил добиваться справедливости и отправился в сторону Новгорода. Но в дороге заболел – пришлось остановиться в Торжке. Ефрем пообещал: если выздоровеет, оставит свои планы и возведет здесь храм в честь князей. Обещание сдержал. Много позже, уже в XVIII веке, монастырь отстроили заново по проекту архитектора Николая Львова, который был родом из этих мест.

Проходим сквозь ворота в обитель – и словно попадаем в древний, безлюдный, покинутый богами античный город. Монастырь похож на руины Парфенона: со стен собора, с его высоких классических колонн давно осыпалась краска, ступени раскрошились.

Есть что-то правильное, что-то естественное в этом осеннем ненастье, в заброшенном величии Борисоглебского монастыря. Будто он был создан для того, чтобы медленно разрушаться.

– Знаешь, иногда реставрация и не нужна, – вторит моим мыслям дизайнер Настя. – Вот возьми древнегреческие скульптуры: они же изначально были раскрашены в разные цвета. Совершенно иное ощущение!

Представляю Афину Палладу в озорных жёлто-зелёных одеяниях и с ярко-красной губной помадой. Пожалуй, какие-то потери – во благо.

– В прошлые выходные здесь было столько народу! Все отмечали День города. Мы хотели отснять виды с коптера, и с погодой нам повезло. Но сейчас мне кажется, Торжку больше идет дождь, – Настя ловко управляется с зонтом, спускаясь на нижний ярус колокольни.

Почти вся наша группа уже там: собиратели историй столпились вокруг старушки-смотрительницы в ожидании баек. Той внимание в новинку – сначала говорит настороженно, неуверенно и все больше удивляется: «А зачем вы, молодёжь, сюда приехали?».

Мы бы и сами хотели это понять. Объясняем: «В экспедицию – исследовать город и его жителей». Смотрительница удовлетворённо кивает.

Но это, пожалуй, не всё. Мы приехали, чтобы исследовать нас самих. Чтобы найти, наконец, ответ на вопрос – что будет с нами и с Родиной.

– Вот смотрю я на всех нас и думаю: как это мы собрались вечером в субботу в торжокской школе, да еще и в кабинете физики? – Глеб в предвкушении планерки окидывает взглядом класс. Авторы, журналисты, фотографы – все расселись за парты. Со стены на нас недоверчиво взирают портреты знаменитых ученых – от Ломоносова до Эйнштейна. На стене висит мотивирующая табличка с советами, как натренировать память: «Если ты плохо запоминаешь, ставь перед собой цель – запомнить надолго».

– Как-как, ты же сам нас собрал! – напоминает еще одна Анастасия, HR- и PR-специалист из Твери.

К доске выходит радиоведущий Марк из Петербурга – поделиться опытом, как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно.

– Я по дороге к вам готовился к выступлению, думал, о чем буду рассказывать. А ехали мы долго – 494 версты, если верить указателю у «Лиры».

– Готовился? Ты же был за рулем! – удивляется фотограф Жанна, из Северной столицы они с Марком прибыли вместе.

Следующие два часа проходят в творческих поисках: размышляем о фотографии как о бесконечном самоанализе, о проектировании и разработке смыслов. Торжок – уют – забота – истоки – сопричастность – дом: на доске появляются все новые и новые ассоциации. За окном незаметно темнеет.

Выходим на пустынную, промозглую улицу, но больше не чувствуем ни дождя, ни холода – внутри разлилось приятное, обволакивающее, успокаивающее тепло. Кто-то из искателей уже вернулся с ворохом историй: об археологических раскопках, о пастилье, превратившей древние рецепты в современный бизнес, о художнице и её муже, коллекционирующих книги Толстого.

Занимаем все свободные столики в кафе Deep House (образ дома теперь считывается повсюду), заказываем согревающие чаи, блинчики, пробуем пастилу и – опять – пожарские котлеты. Торжок точно нам нравится.

На следующее утро выглядывает капризное сентябрьское солнце, отражается в огромных лужах. Мы ещё не знаем, что мы здесь делаем, куда мы идём и что с нами будет. Но мы ищем. А значит, нас ждёт что-то хорошее.