Художники, рисующие на земле: об археологах и археологии в Торжке
В исторических музеях залы с археологическими находками чаще всего обходят стороной, лишь изредка бросая беглый взгляд на экспонаты. Виной – оторванность от контекста. В музее Торжка всё было так же до тех пор, пока популяризацией находок не занялась Наталья Сарафанова, специалист Института археологии РАН. Она рассказала, когда археология начинает «жить», какую роль в любимом деле играет сообщество и какими качествами нужно обладать, чтобы заниматься археологией.
Чем же богат Торжок с археологической точки зрения? Над чем вы работаете сейчас?
Торжок – это настоящий памятник архитектуры, крупный, стратегически важный средневековый город. Работу по его изучению начал Пётр Дмитриевич Малыгин, мой главный учитель в археологии. Он умер в этом году, но успел привлечь к изучению города многих специалистов. Сейчас мы изучаем территорию древнейшего в России Борисоглебского монастыря, дата его основания – 1038 год.

Мы уже установили, что на этой территории нижние слои датируются XIV веком, а городское кладбище – XII. Причем открытия происходят постоянно: до этого года мы думали, что это кладбище при монастыре, а не городское. И только недавно узнали, что вся эта территория сгорела в 1372 году.
Творчество и приключения в Торжке: история художницы и капитана дальнего плавания
Поворотливый старичок слуга разбирал погребец, приготавливал чайный стол и принёс кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и, налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принёс назад свой пустой, перевёрнутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий.
Это отрывок из «Войны и мира». Здесь Пьер останавливается в Торжке, чтобы сменить лошадей. Пока он ждёт, происходит всё то, что присуще провинциальному городку: чай, разговоры и меняющие жизнь собеседники – в этом смысле Торжок нисколько не изменился, в ХХI веке формула всё та же. Я обнаружу, что в «Войне и мире» вообще упоминается Торжок, только из нашего разговора с Мариной Пугаевой и её мужем, когда приеду к ним в торжокскую художественную школу. Это будет потом, после беседы о жизни в Москве, искусстве и создании собственной мастерской. А пока я, как тот самый толстовский «проезжающий», захожу с ливня в натопленную мастерскую Марины Владимировны, в которой она хозяйка и преподаватель.