Художники, рисующие на земле: об археологах и археологии в Торжке
В исторических музеях залы с археологическими находками чаще всего обходят стороной, лишь изредка бросая беглый взгляд на экспонаты. Виной – оторванность от контекста. В музее Торжка всё было так же до тех пор, пока популяризацией находок не занялась Наталья Сарафанова, специалист Института археологии РАН. Она рассказала, когда археология начинает «жить», какую роль в любимом деле играет сообщество и какими качествами нужно обладать, чтобы заниматься археологией.
Чем же богат Торжок с археологической точки зрения? Над чем вы работаете сейчас?
Торжок – это настоящий памятник архитектуры, крупный, стратегически важный средневековый город. Работу по его изучению начал Пётр Дмитриевич Малыгин, мой главный учитель в археологии. Он умер в этом году, но успел привлечь к изучению города многих специалистов. Сейчас мы изучаем территорию древнейшего в России Борисоглебского монастыря, дата его основания – 1038 год.
Мы уже установили, что на этой территории нижние слои датируются XIV веком, а городское кладбище – XII. Причем открытия происходят постоянно: до этого года мы думали, что это кладбище при монастыре, а не городское. И только недавно узнали, что вся эта территория сгорела в 1372 году.
Мы уже установили, что на этой территории нижние слои датируются XIV веком, а городское кладбище – XII. Причем открытия происходят постоянно: до этого года мы думали, что это кладбище при монастыре, а не городское. И только недавно узнали, что вся эта территория сгорела в 1372 году.
Художники, рисующие на земле: об археологах и археологии в Торжке
Прячась от холода и сырости, резко захлопываю дверь такси:
– Мобилизационная набережная, дом 3, пожалуйста. Очень тороплюсь…
– Нет такой, – с уверенным видом заявляет водитель.
– Это как возможно?
– Ну, вот так. Дом 2 есть, дом 4 тоже на карте, а дом 3 только на 3-м переулке Кирова.
– Хорошо, везите… везите, – растерянно бормочу я.
«Везите» – а сама даже не знаю, почему так получилось. Пару часов назад созванивалась с Натальей, у которой должна брать интервью, она вполне определенно сказала: «Мобилизационная набережная, дом 3, квартира 1, 18:20, жду вас». Удивительно. Подъезжаю к неизвестному мне дому 4, выхожу – холодным осенним ветром тянет с реки, как сквозняком из щели под дверью.
– Наталья, здравствуйте, это Полина. Сказали мне, что нет дома 3 на Мобилизационной набережной… Куда идти-то?
– Да, на картах мы и правда не отмечены. Затерялись как-то… – задумчиво произносит Наталья. – Впрочем, чего это я? Сейчас выйду, встречу вас! Ждите.
Ждать приходится недолго, но за эти несколько минут успеваю рассмотреть окрестности. На левом береге речки Тверцы топорщится покосившийся забор, облачное небо давит на сырые серо-голубые окрестности, на торце рядом стоящего дома замечаю синюю выцветшую табличку с указанием адреса – Мобилизационная набережная, 3. Дом этот с невысокой аркой, обрамляющей подъезд, словно приглашает вступить в затерянный мир.
Мои ожидания оправдываются: Наталья, только что закончившая работать на раскопе, приглашает меня войти в помещение. На длинном деревянном столе в большой комнате места нет – весь он занят крошечными находками, упакованными в полиэтиленовые пакетики, в высоком шкафу громоздятся стопки толстых сшитых папок. Освещённую холодным неприветливым светом двухкомнатную квартиру сложно назвать уютной. Несмотря на это кажется, что уличных сырости, грязи, ветра и уныния не существует вовсе, мир археологический отделён от мира внешнего. Наталья наливает мне чай, и в этот момент я уже не чувствую, что пришла брать интервью, – это будет долгий тёплый разговор.
Чем же богат Торжок с археологической точки зрения? Над чем вы работаете сейчас?
Торжок – это настоящий памятник архитектуры, крупный, стратегически важный средневековый город. Работу по его изучению начал Пётр Дмитриевич Малыгин, мой главный учитель в археологии. Он умер в этом году, но успел привлечь к изучению города многих специалистов. Сейчас мы изучаем территорию древнейшего в России Борисоглебского монастыря, дата его основания – 1038 год.
Мы уже установили, что на этой территории нижние слои датируются XIV веком, а городское кладбище – XII. Причем открытия происходят постоянно: до этого года мы думали, что это кладбище при монастыре, а не городское. И только недавно узнали, что вся эта территория сгорела в 1372 году.
Какая глобальная цель у археологов в Торжке?
Глобальная цель одна – изучить культурный слой и установить, в какой период истории где что находилось. Сейчас мы знаем, что на улице Кирова была большая усадьба производства керамики – люди лепили горшки почти 500 лет. Только в литовское разорение усадьба прекратила свое существование. Благодаря берестяным грамотам мы знаем имена жителей. Скоро мы сможем сделать топографию и понять, где какие дома стояли, как формировалась территория, как рос город.
– Мобилизационная набережная, дом 3, пожалуйста. Очень тороплюсь…
– Нет такой, – с уверенным видом заявляет водитель.
– Это как возможно?
– Ну, вот так. Дом 2 есть, дом 4 тоже на карте, а дом 3 только на 3-м переулке Кирова.
– Хорошо, везите… везите, – растерянно бормочу я.
«Везите» – а сама даже не знаю, почему так получилось. Пару часов назад созванивалась с Натальей, у которой должна брать интервью, она вполне определенно сказала: «Мобилизационная набережная, дом 3, квартира 1, 18:20, жду вас». Удивительно. Подъезжаю к неизвестному мне дому 4, выхожу – холодным осенним ветром тянет с реки, как сквозняком из щели под дверью.
– Наталья, здравствуйте, это Полина. Сказали мне, что нет дома 3 на Мобилизационной набережной… Куда идти-то?
– Да, на картах мы и правда не отмечены. Затерялись как-то… – задумчиво произносит Наталья. – Впрочем, чего это я? Сейчас выйду, встречу вас! Ждите.
Ждать приходится недолго, но за эти несколько минут успеваю рассмотреть окрестности. На левом береге речки Тверцы топорщится покосившийся забор, облачное небо давит на сырые серо-голубые окрестности, на торце рядом стоящего дома замечаю синюю выцветшую табличку с указанием адреса – Мобилизационная набережная, 3. Дом этот с невысокой аркой, обрамляющей подъезд, словно приглашает вступить в затерянный мир.
Мои ожидания оправдываются: Наталья, только что закончившая работать на раскопе, приглашает меня войти в помещение. На длинном деревянном столе в большой комнате места нет – весь он занят крошечными находками, упакованными в полиэтиленовые пакетики, в высоком шкафу громоздятся стопки толстых сшитых папок. Освещённую холодным неприветливым светом двухкомнатную квартиру сложно назвать уютной. Несмотря на это кажется, что уличных сырости, грязи, ветра и уныния не существует вовсе, мир археологический отделён от мира внешнего. Наталья наливает мне чай, и в этот момент я уже не чувствую, что пришла брать интервью, – это будет долгий тёплый разговор.
Чем же богат Торжок с археологической точки зрения? Над чем вы работаете сейчас?
Торжок – это настоящий памятник архитектуры, крупный, стратегически важный средневековый город. Работу по его изучению начал Пётр Дмитриевич Малыгин, мой главный учитель в археологии. Он умер в этом году, но успел привлечь к изучению города многих специалистов. Сейчас мы изучаем территорию древнейшего в России Борисоглебского монастыря, дата его основания – 1038 год.
Мы уже установили, что на этой территории нижние слои датируются XIV веком, а городское кладбище – XII. Причем открытия происходят постоянно: до этого года мы думали, что это кладбище при монастыре, а не городское. И только недавно узнали, что вся эта территория сгорела в 1372 году.
Какая глобальная цель у археологов в Торжке?
Глобальная цель одна – изучить культурный слой и установить, в какой период истории где что находилось. Сейчас мы знаем, что на улице Кирова была большая усадьба производства керамики – люди лепили горшки почти 500 лет. Только в литовское разорение усадьба прекратила свое существование. Благодаря берестяным грамотам мы знаем имена жителей. Скоро мы сможем сделать топографию и понять, где какие дома стояли, как формировалась территория, как рос город.